А жизнь всего одна, или Кухарки за рулем - Марк Альперович

Но где достать рис?

Людмила решилась на отчаянный шаг. При очередной остановке на одной из узловых станций она побежала в поисках эшелона с солдатами. Слава Богу, их было достаточно. У одного из вагонов играла гармошка, несколько солдат, покуривая махорку, слушали ее. Рядом с вагоном стоял молоденький лейтенант. Судя по новенькой отглаженной форме, надел он ее совсем недавно.

Людмила с распущенными волосами, с горящими, молящими глазами обратилась к солдатам:

– Братишки мои, в то время, когда вы едете на фронт бить проклятых фашистов, мой пятилетний мальчик умирает от дизентерии. Для его спасения нужны рис и лекарства. Если можете, помогите!

Солдаты, с изумлением смотревшие на эту красивую, необычную женщину, как по команде бросились в вагон. Лишь гармонист не двинулся с места. Как бы оправдываясь перед Людой, он, опустив глаза, тихо сказал:

– У меня нет ничего. Все продукты на гармошку обменял.

Через некоторое время стали выпрыгивать из вагона солдаты и передавать Людмиле свертки с продуктами. Помимо риса, там были печенье, конфеты, белый хлеб. Люда, принимая их дары, целовала каждого солдата в губы, повторяя: «Милые вы мои».

Солдаты смущались. Некоторых из них впервые в жизни целовала молодая женщина, притом такая красивая. Последним подошел молодой лейтенант. Прежде, чем передать Людмиле большой сверток, он достал из кармана маленькую коробочку и, смущенно опустив глаза, тихо сказал:

– Мама на прощание дала мне эту коробочку, сказала, что это новое лекарство от многих вирусных заболеваний. Она упоминала и дизентерию. Моя мама врач, она тоже уехала на фронт.

Людмила в порыве благодарности обняла молодого лейтенанта и стала его целовать в губы, глаза, щеки. Затем бросилась бежать к своему поезду. Как бы спохватившись, она остановилась и прокричала:

– Дай вам Бог вернуться домой здоровыми и невредимыми!.. Бейте этих проклятых фашистов!

Сережа был спасен.

В четырехстах километрах от города Горький состав с эвакуированными стоял более суток. Нескончаемым потоком по направлению к Москве двигались эшелоны с боевой техникой и солдатами. В противоположную сторону – оборудование с эвакуированных заводов.

Было довольно тепло. Двери теплушки были раскрыты полностью. Людмила готовила на «буржуйке» для Сергея рисовую кашу и кисель.

В этот момент к вагону подбежал офицер и спросил:

– Ицковичи в этом вагоне едут или в другом?

– Папа! – радостно закричал Сережа и бросился к нему в объятия.

– Фима, часы я взяла с собой! – прокричала Людмила.

Ее голос заглушила команда: «Не отставать, подтянуться!» Ефим поцеловал Сергея, затем подбежавшую Людмилу и бросился догонять колонну. Люда облегченно вздохнула: Фима жив, он постоянно думает о них. А Ефим в это время, после обучения на одном из танковых заводов, направлялся в сторону Москвы. Узнав, что на станции стоит эшелон из Электростали, он бросился к нему в надежде найти семью. В вагоне, где ехали бывшие коллеги, ему и сказали, где искать жену и сына.

Счастливое стечение обстоятельств. В условиях непредсказуемого будущего еще раз повидаться с близкими – большое счастье.

В дороге Людмила чуть было не отстала от поезда. При очередной остановке она побежала к «толкучке», находящейся метрах в ста от вагона. Пока Люда обменивала очередную пару чулок на хлеб, их поезд неожиданно тронулся. Услышав гудок паровоза, она со скоростью хорошего спринтера бросилась к вагону и, уже когда поезд набрал приличную скорость, была за руки втянута мужчинами в вагон, сильно при этом рассадив колено. Подбежала к Сереже и зарыдала, но не от боли в колене, а от сознания того, что могло случиться с сыном.

Хотя, если бы Людмила и отстала от поезда, Сережа бы не пропал. Общая беда, война, удивительно сплотила людей. Взаимопомощь встречалась на каждом шагу. Почти не было ссор, которые обычно бывают при массовых скоплениях. Проявления национальной нетерпимости отсутствовали полностью. Когда поезд проезжал по Уралу, его встречали чуваши, татары, казахи. Несмотря на то, что люди торговались, это не походило на обычную торговлю на рынке. И покупающая, и продающая стороны быстро находили компромиссное решение. Сюда не долетали немецкие самолеты, здесь не бомбили города и села, но и отсюда женщины отправляли на войну своих мужчин, и сюда уже приходили первые похоронки.

Когда состав прибыл в Магнитогорск, там лежал снег. Людмилу с Сережей подселили в двухкомнатную квартиру к татарской семье. Сына Люда разместила в ванной комнате, постелив на дно ванны пальто и какие-то тряпки. Сама нашла приют на кухне, где спала на полу. Хозяева постелили ей снятый со стены ковер. За полгода жизни в Магнитогорске Людмила ни разу не слышала ропота со стороны хозяев по поводу приезжих. Она ни разу не слышала от местных жителей слово «жид».

Долгое время от Ефима не было никаких сообщений. В условиях войны это не было редкостью. Однако, когда Людмила пошла получать довольствие по офицерскому аттестату мужа, ей ответили, что ее супруг числится среди пропавших без вести. И пока не придут какие-нибудь сведения о нем, продовольственного аттестата ей не выдадут. Устроиться на работу с пятилетним ребенком на руках было очень сложно, особенно при огромном наплыве эвакуированных. Людмила осталась без средств к существованию. А кормить надо было себя и ребенка. Люда оставляла Сергея на попечение хозяев, зная, что те присмотрят за ним и нальют кружку молока (они держали корову), а сама в пургу и мороз перебиралась на другой берег реки Урал, где была большая «толкучка», обменивала чулки на продукты. Людмила ухитрилась привезти более пятидесяти пар чулок. Замерзшая, голодная, уставшая, она приплеталась домой, но, увидев сына, становилась прежней Людмилой: оптимистичной, веселой, дружелюбной, компанейской.

Сергей засыпал с фотографией отца. Людмила поражалась, а иногда даже завидовала любви Сергея к Ефиму. Маму Сергей любил не меньше. Но она всегда была рядом, и он не испытывал тоски по ней.

По своему характеру, взглядам на жизнь, поведению Людмила и Ефим были антиподами. Общими чертами у них были, пожалуй, только честность и порядочность. Ефим любил одиночество. Ко всему относился серьезно. Красивые женщины вызывали у него нескрываемый интерес. Он был очень нервным, вспыльчивым, часто эгоистичным. Его отличало стремление к порядку, системности, чистоте. Людмила же любила общество, где могла бы проявить себя. Ефим любил искусство, хотя плохо разбирался в нем. Людмила любила себя в искусстве. Она испытывала наслаждение, когда ее танцы, стихи, анекдоты, пение вызывали восторг у окружающих. Люда не была обделена вниманием мужчин. Но высокое чувство порядочности не давало ей даже возможности думать о другом мужчине, кроме мужа. Поэтому, любые попытки даже легкого флирта она пресекала.

Вскоре пришло подтверждение из военкомата, что Ефим жив, а его часть находится недалеко от Вязьмы. Теперь Людмила могла получать продукты по офицерскому аттестату. И жизнь стала значительно легче.

В конце апреля, когда Люда и Сережа были дома, во входную дверь постучали, и вошел небритый мужчина в шинели с рюкзаком за плечами. Сережа на стук выбежал в коридор и закричал своим зычным голосом: «Мама, папа приехал!» На крик Сережи выбежала Людмила. Увидав Ефима, она вдруг бросилась обратно в комнату.

Хозяева очень тепло встретили человека с фронта, предоставив семье большую комнату. Ефим осунулся, сильно похудел. Его ноги настолько опухли, что пришлось разрезать хромовые сапоги. Он был освобожден от службы не по болезни, а согласно приказу Сталина о вызове с фронта специалистов с высшим образованием. После разгрома немцев под Москвой правительство СССР уже думало о сохранении специалистов для мирного времени. Советская власть считала, что пришла если не навсегда, то надолго, и думала о будущем страны, по опыту зная, сколько времени и средств требуется для подготовки инженерных кадров.

Около недели Ефим пробыл в Магнитогорске, решая вопросы с возвращением на работу в город Электросталь. Оборудование завода еще не было вывезено с Урала.

Ефим привез сыну много подарков. Сергей прятал шоколадки, а по ночам потихонечку их грыз. Людмила считала, что сразу много шоколада – вредно. Невесть откуда Ефим привез также большой кусок шоколадного масла. Сергею оно очень понравилось. Однажды, во время обеда он съел один бутерброд с этим маслом, затем второй, третий. Люда хотела остановить сына, но Ефим сказал: «Пусть ест», – и продолжал намазывать масло на хлеб. На шестом бутерброде Сергей остановился, призадумался, попросил воды и, выпив стакан, побежал в уборную. Из уборной он долго не возвращался. Обеспокоенная Людмила пошла посмотреть, что случилось. Сергей на коленях стоял над унитазом, его тошнило. Люда взяла сына на руки, принесла в комнату и стала отпаивать теплой водой, добавив в нее крупинку марганцовки. Отец сидел, улыбаясь.